Об экстремизме, списке запрещенной литературы, хранении запрещенных материалорв и многом другомСловарь иностранных слов определяет слово «экстремизм» как приверженность к крайним взглядам и мерам. В языке официальной советской публицистики это слово употреблялось исключительно в контексте зарубежных событий. В современной России «экстремизмом» называют все — от терактов и политического инакомыслия до обсуждения в соцсетях вопросов закрытия поликлиник и детсадов. О широте и необъятности российского понимания экстремизма — Александр Верховский, директор информационно-аналитического центра «Сова», который занимается в том числе и исследованием правоприменения антиэкстремистского законодательства.— Закон о противодействии экстремистской деятельности, принятый в 2002 году, был существенно расширен в 2006-м, и одним из инициаторов этих изменений был депутат Александр Гуров, который когда-то возглавлял 6-й отдел МВД по борьбе с организованной преступностью ...— Это теперь уже не очень важно, кто был автором, потому что этот закон всегда курировало правовое управление президентской администрации, и никакой депутатской отсебятины там нет.
— Мне кажется, что с 2006-го этот закон фактически стал репрессивным оружием, в том числе против инакомыслящих.— Нет, эти изменения не повлияли так радикально. Просто вначале закон применялся довольно мало. В нем очень туманные формулировки, и поэтому всем — и следователям, и прокурорам, и полиции — было непонятно, как с этим иметь дело, но постепенно научились, и машина разогналась.
Еще могут запрещать организации как экстремистские... За членство в этих организациях тоже полагается уголовная ответственность, и по отношению к некоторым из них она действительно систематически применяется. Но почему-то не ко всем.
Например, никого не преследуют за членство в некоторых запрещенных неонацистских организациях. Скажем, «Славянский союз» Дмитрия Демушкина был запрещен. Он благополучно переименовался в «Славянскую силу» и продолжил свою жизнь дальше. Никого не привлекали. В некоторых регионах запрещены «Свидетели Иеговы», и уже уголовные дела были по этому поводу.
Запрещение материалов — это огромный массив. Список запрещенных материалов приближается к 2900 пунктам. Среди них большинство составляют разного рода расистские материалы и материалы каких-то боевых исламистов, но очень много совершенно напрасно запрещенных фильмов и текстов.
.....Определении экстремизма как «утверждении религиозного превосходства». Что такое утверждение религиозного превосходства? Например, «Свидетелей Иеговы» запретили за то, что они утверждали, что их религия натурально превосходит все остальные, все религии плохие, а у них хорошая.
— Кстати, о религии. Решением Тагилстроевского районного суда Нижнего Тагила Свердловской области в экстремистский список было включено видео «Иисус в исламе и в христианстве. Невинность христиан», размещенный на YouTube. В видео, как говорится в решении суда, «отрицается божественная природа Христа», и поэтому видеоматериал был признан экстремистским.
— Прокуроры очень серьезно воспринимают пункт про религиозное превосходство. Очень много случаев, когда все претензии сводятся именно к тому, что в тексте написано, что «наша религия лучше вашей». Хотя это вполне естественно для религиозных людей считать, что их религия лучше, иначе зачем же они в нее верят.
— Если экстремизмом считается «отрицание божественной природы Христа», то тогда все атеисты тоже экстремисты?
— Тут не надо логику искать, ее тут нет. Есть много случаев, когда один и тот же предмет рассматривался в разных судах, и суды выносили противоположные решения. Это нормально, потому что понять этот закон невозможно, поэтому и решения суда субъективные.
— Как обычно запрещаются материалы?
Это не значит, что прокурор в библиотеку ходит, ищет какую-то экстремистскую литературу. Обычно совсем не так. Просто у какого-то человека, проходящего по какому-то делу, изымают кучу литературы. Сотрудник прокуратуры выбирает оттуда какие-то материалы, которые ему кажутся перспективными в смысле их запретить. Дальше он отдает их какому-то эксперту. Эксперт тужится, что-то пишет. Прокурор потом это быстренько переписывает себе в заявление, несет в суд, суд это все проштамповывает. Чаще всего никакого ответчика в этом процессе нет вообще. И выбор может быть совершенно случайным. Попала какая-то книжка и попала, никто не вникал.
— Получается, что весь этот длинный список запрещенной литературы — просто какая-то дурость.
— Да, абсолютная. Ведь такого списка нет нигде на свете, кроме нашей страны и еще некоторых стран, которые позаимствовали у нас эту идею (например, Казахстан).
— То есть это российское ноу-хау?
— Это абсолютно наше ноу-хау. Не зря же мы идем своим путем. Этот механизм запрета в принципе работать не может. Дело даже не в том, что запрещают черт знает что, а в том, что это вообще не может работать. Скажем, они запретили какую-нибудь книгу, допустим, даже книгу, которую можно описать и есть библиографическое описание, а я завтра возьму и переиздам эту книгу, и это будет другая книга. Нельзя же в точности быть уверенным, что она такая же. Значит, надо снова рассматривать?
— А вы не знаете, кто автор идеи по созданию списка запрещенных экстремистских материалов?
— К сожалению, не знаю. Я много раз пытался это узнать и не смог. Список длиной в 2900 пунктов — это бессмысленно: никто его уже просто не может прочесть.
— А с другой стороны, приходят следователи с обыском (а обыски у нас стали очень распространенным явлением) и находят у гражданина какую-нибудь запрещенную у нас книгу, например, тот же «Майн кампф»…
— А это совершенно не запрещено. Любой запрещенный материал можно держать дома, я могу вам дать почитать лично, это — пожалуйста. Я не могу это массово распространять, встать на улице, например.
....Поскольку закон безграничный, то и применение совершенно случайное. Просто вся проблема в каком-то смысле в том, что этот закон невозможно применять систематически. Если систематически применять антиэкстремисские законы, то сядут все. Поэтому его применяют крайне избирательно, и это приводит к тому, что никому не понятно, что на самом деле можно, а что нельзя.
...— 2 апреля этого года Комитет ООН по правам человека опубликовал рекомендации России, в том числе и по вопросу сужения определения экстремистской деятельности в законодательстве. Прошло уже несколько месяцев, Россия как-нибудь прислушалась к этим рекомендациям?
— Да нет, конечно. Собственно говоря, то же самое несколько ранее, в прошлом году, России рекомендовала Венецианская комиссия (консультативный орган по конституционному праву при Совете Европы. — Е. М.), к которой тоже положено прислушиваться, но нет, никто ни к чему не прислушивается. Рекомендации сузить определение звучат давным-давно. Я собственноручно два раза передавал какие-то прожекты на эту тему в администрацию президента. Но никто ничего по существу менять не собирается. Единственное, что меняется, это время от времени ужесточаются, ужесточаются, ужесточаются статьи УК.
— Мне кажется, что если посмотреть на правоприменительную практику по статьям за экстремизм, то складывается впечатление, что борьба с экстремизмом — это сплошная профанация.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]